О логических линиях, позволяющих обнаруживать новые физические эффекты

Гликман А.Г.
НТФ "ГЕОФИЗПРОГНОЗ"
14 марта 2016, Санкт-Петербург

В основе любого производственного процесса, любого исследовательского метода лежит какой-то физический эффект. Количество физических эффектов, обнаруженных за время существования нашей цивилизации, составляет всего около 1000. Совокупность всех известных физических эффектов образует предмет физики.

В методологической литературе существует много описаний того, как открывают новые физические эффекты. Но, как правило, это пишут люди, которые ни одного нового физического эффекта не обнаружили, и поэтому описания эти не вполне соответствуют тому, как это происходит на самом деле.

Подавляющее большинство физических эффектов обнаружено случайно. Например, возникает необходимость использовать на практике общеизвестную, приведенную в учебниках закономерность. А при проведении измерений вместо того, чтобы ее подтвердить, вдруг видим нечто неожиданное и никому неизвестное. А так хорошо и давно, чуть ли не со школьных времен известная закономерность, на поверку, оказывается чисто гипотетическим построением...  Я с этим встречаюсь вот уже больше 40 лет, и готов показать это на примерах.

Правильное и надежное знание, пригодное для практического использования, может быть получено только в результате измерений, каких-либо проверок... Одним словом, с помощью эмпирики, эксперимента. Не с помощью умных разговоров, не с помощью математики, а исключительно эмпирическим путем. Нередко бывает так, что предмет кажется настолько простым и очевидным, что изучать его путем специальных исследований даже как-то неудобно. И пытаясь использовать это как бы уже существующее знание, мы порой, совершенно не желая того, эмпирически осуществляем его проверку на истинность и случайно обнаруживаем новый эффект.

Ньютону приписывают высказывание: «гипотез не измышляю». На самом деле, это какое-то  недоразумение или, может быть, неточный перевод. Гипотезы - это строительные леса любого научного построения. Без гипотез не может быть научной работы. Скорее всего, Ньютон имел в виду, что гипотезы он не рассказывает, не разглашает до тех пор, пока они не доказаны. Ну, правильно, гипотеза - это штука интимная, и нечего рассказывать о ней, пока не проверил. Впрочем, доказанная гипотеза - уже не гипотеза, а элемент теории.

Прежде, чем начинать какую-то работу, исследователь проделывает ее мысленно и предполагает, какой результат будет получен. То есть, он работает с гипотезой. Если он угадал результат исследования, значит, гипотеза была правильной. А если нет - то, возможно, будет сделано открытие нового физического эффекта, явления или закономерности. То есть, новый физический эффект может быть обнаружен в результате любого исследования. И всегда неожиданно.

Первая реакция на новый физический эффект обязательно отрицательная. Такова особенность человечества, что мы всегда, во все времена пребываем в уверенности, что максимум информированности во всех областях знания уже достигнут. Так что новый эффект, получается, никому не нужен. Для него просто нет места в существующей на данный момент системе знаний. О том, что познание бесконечно, знают все. Но очень редко это относят к собственной области знания. Кроме того, новый физический эффект всегда перечеркивает какое-то количество уже привычного знания. Ну а кто же по собственной воле признает ошибочность собственных представлений... Так что новый физический эффект - это всегда нежеланный, всем мешающий ребенок. И зачастую, именно по этой причине, сразу после его обнаружения начинаются попытки его опровергнуть и уничтожить. Для этого обнаруженный эффект стараются «не заметить» и сделать всё, чтобы нигде о нем не было никакой информации. К сожалению, это происходит чаще всего. Причем, что поразительно, зачастую уничтожает его сам первооткрыватель.

Так произошло, когда открытие сделал мой шеф, начальник лаборатории, в которой я работал. Мне это известно, потому что я был у него помощником при проведении эксперимента. Я его уговаривал не уничтожать полученные результаты и саму лабораторную установку. Это было о чем-то в области разрушения горных пород. Делал я это, может быть, даже слишком жестко. Я доказывал ему, что обнаруженный им эффект - это, может быть, единственный смысл его жизни. И когда он уйдет из жизни, это будет единственное, что от него останется. Он, естественно, обиделся, и сказал, что не хочет, чтобы его били так же, как меня. И если члены Ученого Совета (он собирался защищать докторскую диссертацию) поймут, что он знает больше, чем  они, то на защите его точно завалят.

На самом деле, как я потом узнал, причина была еще и в другом. Ученые, имеющие должность выше младшего научного сотрудника, не назначаются на должность, а избираются, и потом каждые сколько-то лет переизбираются. Их нельзя уволить с работы, но зато можно не переизбрать. А поскольку это делается как бы коллегиально, то нельзя и обжаловать. Непереизбрание для них - это дамоклов меч. За любую неправильность в поведении, за косой взгляд в сторону Хозяина... Ну, а уж самостоятельное открытие, без разрешения ректора, да если еще и без его участия... Это уж вообще ни в какие рамки не лезет...

К сожалению, отношение к науке у нас таково, что главным требованием к диссертации является отсутствие в  ней чего-либо нового. Так что, всё происходящее вокруг открытий, в общем-то, логично.

Молодые люди, попавшие в науку, естественно, стремятся повысить свой статус, не зная того, что как только они станут сотрудниками, избираемыми Ученым Советом, они потеряют право на самостоятельность и вообще на собственное мнение. И будут как миленькие шагать строем под неусыпным оком начальства...

Ну, а диссертацию свою, к которой мой шеф шел лет 15, он так и не защитил, поскольку ушел в Мир иной. И унес с собой эффект, который, возможно, так никогда и не откроют.

Да, меня бьют крепко за те открытия, что мне довелось сделать. Но рано или поздно я тоже уйду, а теми эффектами, которые я обнаружил, люди будут пользоваться ВСЕГДА.

Часто человека, обнаружившего новый эффект, пытаются выдавить из организации, в которой он работает, и не допустить публикации о случившемся открытии. Это мой вариант. А то, что ни выдавить меня, ни запретить публикацию у моих начальников не получилось, это не их вина.

Бывает, когда человек, обнаруживший эффект, убежден, что это открытие никому не нужно, и тормозит его принятие. Это о лорде Кельвине, который открыл электрическую колебательную систему (L-C контур), которая, без преувеличения, изменила направление развития нашей цивилизации. Лорд Кельвин был убежден в бесполезности этого открытия, и категорически возражал против того, чтобы научное сообщество тратило средства на изучение физики L-C контура. Это, кстати, нормально. Значение нового физического эффекта обычно воспринимается далеко не сразу.

Бывает, когда обнаруженный эффект оказывается очень нужным, но физика его непонятна. Чтобы настоящий ученый признал, что он что-то не понимает, я такого не припомню. И тогда подключают математику. Профессиональные математики создают достаточно сложный математический текст, который, разумеется, не имеет никакого отношения к физике обнаруженного явления, но настолько сложный, что проще его принять, чем в нем разбираться.

Так, например, произошло с кварцами. Эффект кварца был обнаружен в 1917 году, разбираться с его физикой никто не стал, и вот с тех пор развивается как бы наука о кварцах. Предложенный в самом начале математический аппарат всё время усложняется, но к физике кварцев она по-прежнему не имеет никакого отношения. Самое смешное, что непосредственно о кварцах из этой математики нельзя узнать вообще ничего. Даже о соотношении между толщиной кварцевой пластины и частотой кварцев, что является ключевым моментом при их изготовлении.

Вот и получилось, что принцип действия самого, наверное, нужного элемента электроники, без которого не обходится практически ни одно электронное устройство, до сих пор был неизвестен [1, 72с].

Это называется наукообразием. Мы живем в мире наукообразия, где суть не имеет значения. Ее с успехом заменяют кажущимся знанием, облеченным звонкими бессмысленными фразами, часто как бы подкрепленными крутой математикой. На многих кафедрах содержат математика, обязанностью которого является создание математического текста для диссертаций. Ну да, всё правильно, ведь даже существуют нормативы, в которых указано необходимое для диссертации количество «математического текста». По-моему, это выражение говорит само за себя. Кстати, я был свидетелем комической ситуации, когда математика уволили за то, что он всем соискателям и по всем тематикам много лет писал один и тот же математический текст.

Мне очень не повезло в жизни. Я ни разу не встретился с математиками и с математическими работами, направленными на нормальную научную работу. Нет, только на производство наукообразия. Может быть, так происходит не во всех областях знания, но в сейсморазведке, строительной и горной науке - это 100-процентная ситуация.

Мне, кстати, очень интересно общение с физиками-теоретиками. Значиться теоретиком в области, по определению являющейся совокупностью эмпирики, согласитесь, можно только при полном отсутствии чувства юмора.

И, наконец, вариант, обязательный при обнаружении любого нового эффекта. Это когда человек, обнаруживший его, убежден, что такого быть не может. Это про меня, и в этом ощущении я живу всю свою жизнь в науке. Это, братцы, очень тяжелая ситуация. Когда я вижу некий объект, некое явление, но при этом понимаю, что этого быть не может... Да плюс к тому, я не могу ни с кем поделиться, никому рассказать... Когда я сам себе задаю вопрос, всё ли у меня в порядке с головой?

Ну вот я дам для примера немного информации из того, самого тяжелого для меня времени.

1-й эффект

Когда я обнаружил свой первый физический эффект (в 1977г), то был убежден, что его не может быть. И коллеги мои были того же мнения, и очень рекомендовали мне не заниматься глупостями. Вот как это было.

В мою задачу входило определение затухания звука (поля упругих колебаний) при распространении его вдоль слоя горных пород, залегающего над угольным пластом (естественно, в условиях угольной шахты) в зависимости от нарушенности слоя и частоты зондирующего сигнала. Согласно начальной, исходной гипотезы, с увеличением разрушенности, трещиноватости горных пород, в исследуемом слое должно увеличиваться затухание звука, и это должно соответствовать увеличению вероятности обрушения породного слоя, которое приводит к травмированию находящихся под этим породным слоем шахтеров.

Предполагалось, что определив эту зависимость, можно будет по величине затухания поля упругих колебаний определять вероятность обрушения породного слоя. Иначе говоря, прогнозировать аварийную ситуацию.

Исходная гипотеза и вообще весь исходный посыл этого исследования представлялись вполне очевидными и логичными, и я приступил к исполнению задачи.

На рис.1 показана схема эксперимента.

Представлялось, что поле, возбуждаемое пьезоизлучателем, будет распространяться в пределах породного слоя мощности h - это так называемая непосредственная кровля, которая обрушается первой. Эта гипотеза подтвердилась в эксперименте, и всё, что в дальнейшем получилось, относилось именно к этому слою.

Первоначально всё выглядело предельно просто и однозначно. Однако когда нужно было делать аппаратуру, возник вопрос, на какой частоте должно идти излучение поля упругих колебаний. Никаких рекомендаций по этому поводу ни в какой литературе найти не удалось.

Рис. 1

Тогда было принято решение исследовать зависимость затухания от частоты зондирующего сигнала.

В качестве источника, возбуждающего пьезокерамический излучатель, использовался генератор синусоидального напряжения с изменяющейся частотой. В теоретических трудах по сейсморазведке указывается, что выше одного килогерца сигнал в горных породах вообще не распространяется. Уверенность в этом столь велика, что даже сейсмостанции делают для частот, не превышающих 1кГц. Но на всякий случай, в нашей измерительной установке был задан частотный диапазон от 20Гц до 20кГц.

Излучающая и приемная пьезокерамика (пьезопреобразователи) были идентичными по конструкции; они контактировали с кровлей на расстоянии примерно 5м друг от друга.

На рис.2 приведены графики зависимости показания усилителя I от частоты f. Предполагалось, что зависимости I(f) будут геометрически подобными графикам 1 и 2, и при этом различие между графиками 1 и 2 определяется тем, что измерения будут проводиться в двух различных горных выработках, различающихся уровнем нарушенности пород. Правда, было непонятно, как определять уровень нарушенности пород. Но, как оказалось, это и не понадобилось. 

Рис. 2

Такая зависимость (1 и 2) казалась совершенно очевидной. Как представлялось, в трещиноватой среде (а материал породного слоя, залегающего над угольным пластом, по идее, и не может быть другим) с увеличением частоты затухание не может не увеличиваться.

Однако фактический результат не имел ничего общего с ожидаемым. Получившаяся зависимость показана графиком 3. Экстремум имел максимум на частоте f₀≈1кГц. Как относиться к такому результату и что означает такая форма графика?

Дело в том, что форма графика 3 является геометрически подобной спектральному изображению характеристики электрической колебательной системы (L-C колебательного контура), а кроме того, именно так выглядит спектральное изображение затухающей синусоиды. И именно такой сигнал получается в результате ударного воздействия как на колебательный контур, так и на породный слой. Значит, что же получается... Что плоскопараллельная структура из песчаника (а именно песчаник толщиной (мощностью) h=2,5м и залегал в кровле в данном случае) проявила свойство колебательной системы?!... Но такой результат в принципе представлялся невероятным.

Обнаружить в конце ХХ-го века неизвестную ранее колебательную систему... Этого не могло быть. Сейсморазведка к этому моменту существовала уже почти 80 лет. И что же, за столько лет этого никто не заметил?... Ну ладно, это как раз может иметь свое объяснение. Если сейсморазведкой занимались люди, не знакомые с разделом математики, называемым спектрально-временными преобразованиями (а геофизикам действительно этот раздел математики не преподают), то, даже получив подобный результат, они могли бы и не распознать колебательную систему.

Да, если бы у меня не было радиотехнического образования, я, даже получив такой результат, не распознал бы колебательную систему. Мне встречались публикации, где приводилась подобная частотная характеристика. Но экстремум на частотной характеристике как только не истолковывался. Даже как свидетельство нарушения закона сохранения энергии...

Но, в конце концов, даже если всё так, то плоскопараллельная структура из однородного монолитного материала все равно никак не может оказаться колебательной системой. Дело в том, что колебательная система - это объект, который должен иметь механизм преобразования ударного воздействия в синусоидальный отклик. Камертон, пружина, маятник, L-C контур - все они имеют этот механизм, и он хорошо известен.

В пластине из однородной среды такой механизм не виден. В таком случае реакция на удар должна бы, по идее, представлять собой последовательность коротких импульсов с убывающей амплитудой, но никак не синусоиду. Как, собственно, и описано во всех учебниках. (Еще один пример очевидной, но непроверенной гипотезы?)

Но, несмотря на это сомнение, поскольку наличие колебательной системы подтверждается метрологически корректными измерениями, его существование следует признать. В конце концов, мало ли что мы не понимаем...

Показалось логичным колебательную систему этого типа назвать упругой колебательной системой, поскольку проявляется она при облучении ее полем упругих колебаний.

Дальнейшие следствия из этого эффекта в достаточной степени описаны в уже сделанных публикациях, и, в частности, в книге [1, Гл.2].

2-й эффект

У описанного выше эффекта была счастливая судьба. Он стал применяться сразу же после его обнаружения. Была найдена зависимость между возникающим в результате удара частотным спектром сейсмосигнала и строением земной толщи, и на основе этого стала разрабатываться методика исследований, получившая в дальнейшем название спектральной сейсморазведки. В частности, в соответствии с рис.3, зная частоту возникающей в результате удара синусоиды, стало возможным определять мощность непосредственной кровли h, что без бурения раньше сделать было невозможно. Эта информация оказалась ключевой при создании методики прогнозирования устойчивости кровли угольного пласта.

Однако отсутствие понимания механизма преобразования ударного воздействия в синусоидальный отклик - это была мина замедленного действия. И наконец, года через 4 она сработала.

Я должен был тогда передавать шахтным геологам аппаратуру и методику прогнозирования устойчивости кровли. Эта аппаратура представляла собой реализацию 1-го эффекта. Назначение аппаратуры - повышение безопасности шахтеров. Но достигалась-то она путем использования метода, которого не может быть. Не должно быть... И меня обуял просто-таки ужас от мысли, что при каких-то обстоятельствах этот незаконный эффект может не сработать, и мы вместо увеличения безопасности получим увеличение опасности. Одна ошибка может обойтись в человеческую жизнь. И что мне тогда делать? Вешаться?

И я отказался от передачи аппаратуры шахтам. По крайней мере, до тех пор, пока я не пойму физику этого эффекта. Скандал был вселенский. Передача аппаратуры была уже забита в какие-то планы. Меня уже никто не слушал и не слышал. И как-то это всё подействовало на меня так, что я вдруг понял то, что больше четырех лет понять не мог.

Логическая линия, осенившая меня, сейчас мне кажется столь простой и банальной, что мне даже неудобно признаваться в том, что я столько лет не мог к ней прийти. Ну вот смотрите сами, что она собой представляет.

Я уже столькими методами установил наличие затухающей синусоиды при ударном воздействии на объекты-резонаторы, что в этом сомневаться просто не имел права. С другой стороны, в идеально однородном материале механизма преобразования удара в синусоиду точно не может быть. Но ведь для нас важна не просто неоднородность среды, а ее акустическая неоднородность. А вот может ли быть однородная твердая среда неоднородной по акустическим характеристикам? А что мы знаем про акустические характеристики кроме скорости распространения фронта поля упругих колебаний? Ничего другого померить просто нельзя. Значит, остается предположить, что скорость распространения поля во всех точках объекта-резонатора не должна быть одинаковой. Подумал и испугался. Ну вы сами подумайте, может ли оказаться в монолитной однородной среде, типа, скажем, стекла, неодинаковой скорость во всех точках такого вот стеклянного объекта...

Нет, конечно, этого не может быть. Но я уже был битый такими вот очевидностями. И понимал, что если возникла гипотеза, то какая бы она ни была невозможная, ее надо проверить. Когда я рассказал коллегам о том, что меня мучило, они испугались за мой рассудок. И я их хорошо понимал.

А ведь так и оказалось. Действительно, скорость распространения фронта упругих колебаний в объектах-резонаторах не является одинаковой во всем объеме. Я в других моих статьях описывал, как это проверить и как выяснить [1, 42с.]. Так что здесь я это не буду описывать. Но когда я все-таки доказал экспериментально, что скорость распространения поля около границ плавно снижается по мере приближения фронта к границам, вот тут-то я окончательно понял, что этого быть не может.

То, что снижение скорости вблизи границ является условием наличия механизма преобразования удара в синусоиду, доказать удалось легко. Дело в том, что есть материалы, в которых скорость постоянна во всех точках объектов. И преобразование удара в синусоиду в таких материалах не происходит. Это, например, оргстекло (плексиглас). В случае короткого ударного воздействия на объект из оргстекла реакция имеет вид именно затухающих по амплитуде коротких импульсов, а не синусоиды.

И, таким образом, объекты из стекла (а также металлические, керамические, из горных пород) являются резонаторами, а из оргстекла- они нерезонаторы. Мне причина акустического различия стекла и оргстекла тоже непонятна, но, в конце концов, таково свойство разных материалов, и этот момент не нуждается в чьем-либо понимании. Но вот само по себе изменение скорости в стеклянных и т.п. объектах (то есть, в объектах-резонаторах) происходить не может.

Ну, просто, из закона сохранения импульса. Не может происходить изменение скорости движения/распространения чего-либо без притока энергии. На рис.3 приведена схема распространения поля в объектах-резонаторах.

Рис. 3

При прозвучивании пластины-резонатора скорость распространения поля упругих колебаний в средней части пластины толщиной h постоянна и равна максимальному значению скорости распространения фронта волны V_fr.max., а в приповерхностных зонах Δh скорость фронта уменьшается при приближении фронта к поверхности. Средняя, измеряемая скорость V_fr.mid  зависит от соотношения h и Δh, и в толстых пластинах, при h»Δh V_fr.mid. измеряемая скорость стремится к V_fr.max. В тонких пластинах-резонаторах скорость движения фронта может не достигать значения V_fr.max. Для примера, если в толстых стальных пластинах (порядка, скажем, 20мм) V_fr.mid.≈V_fr.max.≈6000м/с , то в пластинах толщиной 1,5мм из того же материала средняя скорость снижается до 1500м/с.

Вообще, вот эти моменты (которые порой могут длиться годами), когда измерения говорят одно, а стопроцентная уверенность говорит совсем другое - это не для слабонервных. Ну вот представьте себе, что на основании измерений вы увидели, что скорость распространения фронта в таком однородном материале как стекло, неодинакова в разных точках объекта... В принципе, такие проблемы принято решать с помощью мозгового штурма, когда тема обмозговывается не одним человеком, а несколькими коллегами, имеющими примерно одинаковое понимание предмета. К сожалению, я такой возможности не имел, и мучился все эти 40 лет один.

Единственный раз, когда мозговой штурм состоялся, это когда я рассказал в одной компании вот эту проблему о невозможности изменения скорости в зонах Δh. И тогда был предложен способ принципиально другого измерения скорости [1, 45с.], в результате реализации которого оказалось, что скорость действительно не изменяется по величине. Она в приповерхностных зонах Δh  изменяется, но не по величине, а по направлению (!!), и при этом изменяется по величине x-составляющая (см. рис.3), которую я до этого воспринимал не как величину проекции скорости на ось x, а как величину полной скорости.

Но ведь это означает, что зоны Δh возникают в результате того, что при нормальном (под прямым углом) прозвучивании слоев-резонаторов возникает тангенциальная составляющая поля, что идет категорически вразрез с классической теорией поля упругих колебаний.

Меня давно уже не заботит расхождение результатов эксперимента с положениями общепринятой теории поля упругих колебаний. С тех пор, как я убедился в том, что ни одно положение этой теории не может быть доказано экспериментально, мне стало понятно, что это вовсе не теория, а всего лишь набор гипотез.

Кстати, о том мозговом штурме. Те люди, которые в нем участвовали, в дальнейшем, когда мне понадобилось, чтобы они подтвердили, что мои утверждения - не плод моего больного воображения, а соответствуют реальности, отказались признать свое даже общение со мной. Я, разумеется, высказал им свое к ним отношение. Но был не прав. Потому что сам факт их общения со мной стоил бы им рабочего места, и уж точно, занимаемой должности.

Да, и еще. Я пытался проконсультироваться по поводу этого эффекта у специалистов в области физики твердых сред. Ведь, по идее, если в зонах Δh скорость отличается от скорости вне этой зоны, то приповерхностный слой материалов, из которых состоят объекты-резонаторы, должен бы иметь какое-то отличие от того же материала, но вдали от границы... Увы, как оказалось, эта область знания так же, как и сейсморазведка, не имеет за душой ни одного экспериментального подтверждения их математических выкладок. Ну ладно, обойдемся...

Я хотел бы здесь показать, что направление научного поиска определяется не нашими намерениями и даже (увы!) не планами нашего руководства, а исключительно теми вопросами, которые возникают при решении конкретных задач. И счастлив тот, кто может себе позволить полностью подчиняться только требованиям научного поиска. Так, обнаружив, что при нормальном прозвучивании пластин-резонаторов возникает тангенциальная составляющая поля, я вынужден был заняться изучением формирования и распространения этого тангенциального поля, несмотря на сильнейшие возражения моего научного и административного руководства.

Собрав установку для нормального прозвучивания пластины-резонатора изменяющимся по частоте полем упругих колебаний, я обнаружил, что на собственной частоте этого резонатора первичное поле переориентируется в ортогональном направлении. Этот эффект был назван акустическим резонансным поглощением (АРП), по аналогии с известными резонансными поглощениями других видов полей...

Как известно из курса философии (раздела «методология развития научного познания»), несложный эксперимент может оказаться могильщиком как угодно математизированной, освященной веками гипотезы. Примером того оказался эффект АРП, который доказал, что поле упругих колебаний в земной толще распространяется не поперек напластования, а вдоль его, в результате чего был поставлен окончательный крест на традиционной сейсморазведке как таковой.

Согласно методологии научного познания, каждый новый физический эффект является основой нового исследовательского метода, который является источником принципиально новой информации. Принципиально новая информация - это новый физический эффект. И, таким образом, если ученому  не мешать, то он будет автором не одного, а целой цепочки из физических эффектов. Эту цепочку назовем цепочкой первого рода.

На основании собственного опыта, могу сказать, что существует еще одна цепочка физических эффектов (второго рода), которая возникает в результате попыток разгадать физику нового эффекта. Вот, в рамках этого короткого повествования можно увидеть цепочки обоих родов.

Центральным, первичным эффектом является обнаружение упругих колебательных систем. Это открытие сделано на границе между физикой поля упругих колебаний и радиотехникой (электротехникой). Цепочка первого рода - это метод спектральной сейсморазведки и обнаружение с его помощью нового, неизвестного ранее геологического объекта - зон тектонических нарушений, и, как продолжение этой цепочки - обнаружение целого ряда неизвестных ранее замечательных свойств этих зон [1, 117с.].

Этот же центральный эффект дал начало цепочке второго рода. Это неодинаковость скорости фронта в однородных средах объектов-резонаторов, далее, эффект АРП, и следующее из этого эффекта разделение поля упругих колебаний на две части - реальную и мнимую [1, 53-61с.; 2].

В жизни любого человека есть время для того, чтобы учиться, затем наступает время, чтобы что-то делать самостоятельно и, если повезет, то создавать новое знание, а потом приходит время, чтобы передавать сделанное новому поколению. У меня сейчас наступил третий этап. Всё говорит об этом. Сделано столько, что об этом нельзя рассказать не только в такой вот маленькой статье, но и в целой книге [1].

У меня на первом этапе была прекрасная и огромная школа, где важно было только не сопротивляться и поглощать всё от всех моих замечательных учителей.

Когда наступил второй этап - новые знания хлынули сами абсолютно независимо от меня. Каждый новый эксперимент, каждое новое исследование давало новую информацию.

Познание бесконечно, и чтобы обеспечить дальнейшее развитие науки о поле упругих колебаний, я должен сосредоточить все оставшиеся у меня силы на то, чтобы передать мои знания грядущим поколениям.

ЛИТЕРАТУРА

1. Гликман А.Г. Основы спектральной сейсморазведки. LAP LAMBERT Academic Publishing, 232с. (2013-12-29 )
2. Гликман А.Г. О смысле мнимости в акустике.