Запретная наука и многое другое...
О нас Услуги Оборудование Книги по теме Примеры Связь Карта Форум Видео En

Запретная наука

Гликман А.Г.
НТФ "ГЕОФИЗПРОГНОЗ"
2 августа 2018, Санкт-Петербург

Волею Его Величества Случая, в 1977 году я обнаружил существование нового, неизвестного ранее типа колебательной системы – упругой колебательной системы (УКС). Первая встреченная мною упругая колебательная система была реализована слоем песчаника толщиной 2,5м, залегавшего на угольном пласте. Сегодня, к 2018 году я уже написал об этом больше 150 статей, большая часть которых начинается так же, как и эта.

Сначала ничто не предвещало особых неприятностей от этой моей находки, как и особых научных успехов. Во-первых, представители геофизики и горной науки (кого это касается в первую очередь) не знали, что такое колебательная система, как и сегодня они этого не знают, поскольку в их вузах этого не дают. Я же это знаю, потому что специальность, по которой я окончил ВУЗ - радиотехника. Предполагалось, что единственное применение этой находки – это неразрушающее (то есть, без бурения) определение мощности (толщины) породного слоя, залегающего над угольным пластом.

Здесь первоначально просматривалась даже некоторая выгода для горной науки. Неразрушающее определение мощности породного слоя, залегающего над угольным пластом, то есть, над головами шахтеров, находящихся в выработанном пространстве, обещало возможность разработки методики прогнозирования обрушения пород кровли угольного пласта.

 Впрочем, к этому моменту уже было защищено большое количество диссертаций на эту тему, и признанные специалисты в этой тематике почувствовали некоторое неудобство. Дело в том, что все диссертации, посвященные прогнозированию обрушения пород, были высосаны из ничего. И внезапные обрушения продолжались несмотря на успешную защиту этих диссертаций. Да это и понятно, так как чтобы что-то прогнозировать, необходимо знать механизм развития прогнозируемого события. А этого знания тогда еще не было ни у кого.

Поэтому уже в 1977 году, сразу после моего доклада была предпринята попытка прекратить финансирование договора о разработке этой тематики. И только Случай в лице д.т.н. Кузнецова Г.Н. не позволил это сделать. Я об этом тоже уже писал. Но я тогда ничего этого еще не знал, и спокойно работал и ездил по шахтам (тогда еще Донбасса), отрабатывая многочисленные гипотезы, возникавшие в связи с попытками прогнозирования обрушения пород кровли. Это было для меня замечательное время. Я оказался в теме, в которую еще не ступала нога человека. Так что каждая командировка давала новую информацию. Я обязан был докладывать на кафедре обо всём, что у меня получалось, и довольно быстро начал ощущать крайнее неудовольствие своих коллег от результатов моих исследований.

Совершенно неожиданно на мою сторону встала наука. Причем не повседневная для меня наука, в которой я оказался (горная наука), а наука о развитии научного познания [1]. С позиции этой науки, знание, возникающее в результате открытия нового физического эффекта, ведет к пересмотру современной парадигмы, а возможно,  и к смене привычной парадигмы на новую. Эта ситуация является своего рода гражданской войной внутри научного сообщества, длительность которой оценивается методологами примерно в 50 лет. Разумеется, мне это было совершенно не нужно. Но попав в воду, мы вынуждены или выплывать, или смиряться и тонуть.

Так сложилось, что у меня были союзники, без которых я бы точно потерпел фиаско. Это были шахтные геологи. Познакомился я с ними во время чтения лекций по шахтной геофизике на факультете повышения квалификации, в ЛГИ. Убедившись в эффективности наших прогнозов, они стояли горой за возникающее фактически на их глазах новое направление в геофизике. И закрыть эту тематику они не дали.

Кроме того, для меня было большой удачей то, что я попал в компанию методологов, работавших на кафедре философии ЛГИ. Для них всё, что делалось вокруг меня и новой науки, которая формировалась в результате уже сделанного мною открытия и тех открытий, которые у меня тогда как бы сами собой возникали, было то же самое, что для меня лабораторные исследования явлений, замеченных мною в шахтах. Они как бы со стороны наблюдали процессы, возникающие в научном сообществе в результате моих исследований. Они, разумеется, не могли давать мне рекомендации в связи с возникавшими у меня трудностями, но то, что они их предвидели, позволяло мне ориентироваться в бурном море околонаучных страстей.

Любая новая информация в науке неизбежно противоречит общепринятым наработкам и не может не вызывать соответствующего противодействия. Я этого раньше не знал, а когда узнал, то долго не понимал. Ведь научная деятельность, по идее, имеет своей целью создание нового знания, и никак  не может, не должна вызывать какой-либо конфронтации. Всяческое несогласие должно разрешаться на семинарах и в лаборатории. Но это только звучит так красиво и логично. На самом же деле, ну какой нормальный человек, тем более, находящийся в ранге, скажем, академика, позволит себе признать чье-нибудь открытие, если оно противоречит его собственным достижениям?... А уж если его достижения имеют сомнительный характер (что имеет место, к сожалению, в большинстве случаев), то это беда для всех его современников. Насмотрелся я таких как бы ученых. Занимаясь наукообразием, они очень зорко следят, чтобы кто-нибудь не проявил понимания истинной ценности их откровений. И избавляются от таких в одно касание.

Или другой аспект этой проблемы. Какой член Ученого Совета допустит защиту диссертации соискателем, если ему в докладе покажется что-либо неизвестным или непонятным?

Это привело к тому, что возникло у нас замечательное требование к диссертациям, которое заключается в том, что диссертация не должна содержать ничего нового. Но требование отсутствия нового в диссертации означает то, что защищать приходится исключительно «липу». А человек, защитивший липу, на всю оставшуюся жизнь становится научным импотентом. У него в подсознании лежит страх разоблачения его преступления. Потому что в случае липовой диссертации и акт внедрения неизбежно липовый...

Кстати, о тех открытиях, которые «тогда как бы сами собой возникали». Речь идет о тех «цепочках открытий», которые должны возникать при ближайшем рассмотрении основного, первичного открытия. Это «само собой» происходило не походя, а годами. Ну вот, для примера, любая колебательная система – это объект, который на ударное воздействие должен реагировать затухающей синусоидой. И каждая из известных колебательных систем имеет свой механизм преобразования удара в синусоиду. А что делать, если для новой, упругой колебательной системы этот механизм неизвестен? Искать его или плюнуть на это дело, как это сделали в начале ХХ века в отношении кварцевых резонаторов, пустив науку о кварцах по пути наукообразия? [2]. Этого я допустить не мог, и 5 лет ушло у меня на то, чтобы найти этот механизм.

Но механизм этот оказался столь экзотичным, что вполне потянул на открытие нового физического эффекта. Он заключается в том, что объект может проявить свойство резонатора только в том случае, если этот объект имеет приповерхностные зоны, в которых скорость распространения поля упругих колебаний уменьшается при приближении фронта к границам. Самым удобным материалом при лабораторном моделировании является стекло. Но то что этот материал, являясь безусловно самым однородным, имеет непостоянную, неодинаковую скорость распространения фронта поля упругих колебаний в пределах одного образца, является непредставимым. [3] И опять возникло это неизбежное при любом открытии «не может быть».

Так ведь действительно не может скорость в том же стекле быть неодинаковой. И оказалось, что она по величине действительно не изменяется, но, будучи вектором, изменяет в приповерхностных зонах свое направление. Но это еще того хуже! Получается тогда, что при нормальном (перпендикулярном) прозвучивании пластины из стекла, в ней возникает тангенциальная составляющая поля. Но следствие из этого уж точно невероятное. Получается, что при ударном воздействии на слоистую среду (на земную толщу) в этой среде поле распространяется не вглубь, а в направлениях, параллельных земной поверхности. Но это уже выходит за все рамки допустимого, поскольку противоречит всем принципам сейсморазведки.

Каждое слово в этом абзаце выстрадано годами. Оно доказывалось многократно и разными методами, и всё это привело к созданию спектральной сейсморазведки. А исследовательский метод, в основе которого лежит новый физический эффект, неизбежно становится источником принципиально новой информации...

Сначала мои сложности ограничивались горным институтом. На нас наконец-то нашли, как думали мои начальники, управу. Ведь всем им было понятно, что результатов исследований, подобных тому, что якобы получались у нас, быть не может. Так что, когда мы поехали очередной раз на шахту, то и наш кафедральный треугольник (парторг, комсорг, профорг) поехал туда же. Мы под землю, в горную выработку, и они туда же. А там я так сделал, что информацию с помощью нашей аппаратуры они получали сами. На какое-то время они становились людьми, и их восторг от полученной информации не описать. Количество выпитой водки (в гостинице) зашкаливало. Они меня славили, как если бы я уже умер. Но к моменту возвращения в институт они вновь стали треугольником, и оказалось, что они и в шахте-то не были. А ректор, сурово сдвинув брови, спрашивал у нас, чем это мы там занимались. Я откровенно хохотал, потому что надо же так напиться, чтобы забыть, где были и что делали! И ректор от меня отцепился. Что, дескать, с дураком связываться.

На самом деле, жизнь в науке для меня свелась к постоянному сопротивлению. Против начальства, кафедральных сотрудников и даже коллег. Так что когда нас наконец-то выперли в 1993-м году, мы почувствовали облегчение. И в 1993-м году на первом же пройденном нами спектрально-сейсморазведочном профиле (ССП-профиле) были обнаружены воронкообразные объекты, характерные, как потом оказалось, для зон тектонических нарушений (ЗТН) [4]. Я думаю, что это была награда за все 16 лет испытаний. Награда от кого? От Его Величества Случая.  

Обнаружить новый физический эффект может каждый дурак, а вот обнаружить неизвестный ранее геологический объект (ЗТН), который имеет массу неизвестных ранее свойств, часть из которых способствуют смерти, а часть жизни – это колоссально! И каждый год с тех пор я обнаруживаю у ЗТН новые свойства.

Вот сейчас я пишу, находясь в Норильске. Подлетая к Норильску я видел, что это – сплошное болото. И сразу представил себе, на что похожи все строения, находящиеся там. Ведь болото возникает при близко находящихся друг к другу ЗТН. А они здесь всё на вечную мерзлоту ссылаются.

Я работал на п-ове Ямал. Там тоже все разрушения на вечную мерзлоту сваливают. И за это получают двойную зарплату. А я обнаружил, что все разрушения там происходят исключительно в ЗТН. Ну, меня за это, естественно, оттуда выгнали. А кстати,  оказалось, что обнаружить причину разрушений очень просто и без всякой аппаратуры. Дома здесь облицованы плитами из какого-то прочного материала. Так вот, когда дома разрушаются, то плиты эти разрушаются так, как будто они сделаны из прессованного песка.

Народ не понимает, почему так. На них ведь не приходится никакой нагрузки. А дело в том, что они, как и прочие части домов, всё время потихонечку раскачиваются. Эта раскачка свойственна ЗТН, и выдержать ее долго не может никакой материал. Эта раскачка – это проявление планетарной пульсации, характерной для ЗТН.

Я когда-то интересовался жизнью и творчеством Пушкина А.С. Не помню уже, кто (возможно, Лотман), рассуждая об аспектах создания текстов, отметил, что человек в принципе не может создать что-то принципиально новое. И показал на примере Пушкина, что любой его сюжет обязательно где-то позаимствован. Это, вероятно, действительно так. Ведь вот новый физический эффект всегда вызывает реакцию отторжения. И это нормально именно потому, что он новый. Наша мыслительная деятельность опирается на те заготовки, которые имеются у нас в мозгу. А заготовка нового физического эффекта там отсутствует. И в мозгу того, кто открыл новый эффект – тоже отсутствует. Он тоже не может его принять.

Известно, как Ньютон сопротивлялся открытому им закону всемирного тяготения. Ведь этого тяготения действительно не может быть. Потому что где же та веревка, которая связывает Луну и Землю? Ну, на то он и Ньютон, что нашел он эту «веревку». Он сообразил (после двух лет мучений), что закон должен отвечать на вопрос «как?», а не «почему?»

Подобных примеров ровно столько же, сколько за всю историю человечества сделано открытий. Эта проблема находится в компетенции методологии развития научного познания, и когда я делал первые свои открытия, работая в ЛГИ, я это понимал. Меня возмущало не то, что мои сотрудники всё это не понимали, а то, что всё это было обильно приправлено подлостями.

Ну что ж, такова, значит, природа людей. И именно это объясняет то, что инкубационный период научного зародыша, составляет примерно 50 лет. Это соответствует времени смены одного-двух поколений. И это тоже изучает (на примерах) методология развития научного познания.

Инкубационный период в науке, период неприятия и непонимания протекает одинаково во всех странах. Во времена инквизиции, людей, которые понимали больше, чем другие, воспитывали с помощью огня и прочих радикальных способов. Сейчас мода на эти методы отошла. Но человек изобретателен. По крайней мере, в производстве неприятностей своему ближнему. Попробуйте поинтересоваться, скажем, в институте физики Земли АН РФ, знают ли они что-нибудь о методе спектральной сейсморазведки, и вы узнаете, что это никем непризнанный метод (и в Интернете именно так и написано), а разработчик этого метода, Ваш покорный слуга – весьма немолодой джентльмен, и по этой причине несколько неадекватен, почему и не следует прислушиваться к его суждениям.

Но это уже не страшно, потому что инкубационный период кончается, и всё больше людей и организаций используют мои разработки. И не только в этой стране.

Так что, я думаю, что с моим уходом в Мир Иной мои разработки будут продолжать развиваться и, что самое главное, ими будут пользоваться. И в результате этого уйдут в прошлое многие и многие техногенные катастрофы геологического происхождения. Уйдет в прошлое проблема гибели шахтеров как в шахтах и рудниках, так и на карьерах и разрезах, а также внезапные разрушения многих и многих инженерных сооружений. А грядущие поколения будут недоумевать, как это такой простой и логичный метод могли не принимать 50 лет?

 

Литература

  1. Кун Т.С. Структура научных революций. Перев. И. З. Налётова. М., 1975.
  2. Кто открыл упругую колебательную систему. Раздел 2.10 в книге Гликмана А.Г. Основы спектральной сейсморазведки.
  3. Разделы 2.1; 2.2; 2.3 в книге Гликмана А.Г. Основы спектральной сейсморазведки.
  4. Гликман А.Г. Зоны тектонических нарушений


Обсудить статью 



При использовании материалов сайта ссылка на www.newgeophys.spb.ru обязательна Публикации о нас

Начало | О нас | Услуги | Оборудование | Книга 1 Книга 2 Книга 3 |  Примеры | Связь | Карта сайта | Форум | Ссылки | О проекте | En

Поддержка и продвижение сайта "Геофизпрогноз"

Реклама на сайте: